| Никто не ответит (окончание)
Глава из повести
"Воскреснет ли старый комендант?"
VII
«6 экз. Г.Т. Дело № 176
Справка
об активной контрреволюционной подрывной троцкистской
деятельности за время пребывания в СЕВВОСТЛАГе
Вейхман Вениамин Борисович, 1910 года рождения,
уроженец гор. Кирова, образование среднее, из мещан,
служащий, троцкист.
Судим: 1. Особым Совещанием при НКВД СССР в 1935 году по ст. 58-10 к 3 годам ссылки.
2. Осужден особым Совещанием при НКВД СССР в 1936 году за к-р троцкистскую деятельность к 5 годам ИТЛ.
1. Активный член к-р троцкистской организации, называемой "боевым коллективом” троцкистов…
2. Один из организаторов к-р троцкистской демонстрации на карантинном перпункте в гор. Магадане, участник голодовки 204-х троцкистов…
3. С целью срыва плана грузоперевозок Автотранспортом "Дальстроя” – являлся активным организатором и участником забастовки заключенных троцкистов, длившейся 3 месяца, сопровождал забастовку разными к-р протестами и призывами лагерников-бытовиков присоединиться к троцкистской забастовке…
4. Проводил пораженческую фашистскую агитацию против Советской власти, вместе с членами к-р организации вел работу по объединению лагерников для активной борьбы в СЕВВОСТЛАГе…
Опер. уполномоченный 4 отдела
УГБ НКВД по "ДС” (Смертин)
Зам. начальника УНКВД по "ДС”
ст. лейтенант госуд. безопасности (Веселков)
"Согласен” Начальник упр. Севвостлага НКВД
капитан госуд. безопасности (Филиппов)
"___” сентября 1937 года
гор. Магадан ДВК».
Составляя справки, Смертин не очень-то и старался разнообразить выражения, поэтому все они получились –одинаковыми, совпадающими почти слово в слово. Только у Баранова было добавлено: «Проводил вербовку в организацию, при вербовке прибегал к методам угроз убийством» (это по поводу того, что он захаживал в другие палатки с целью добыть чего-нибудь поесть) да у Варгузова записано: «Среди лагерников высказывал террористические намерения по адресу тов. Сталина по приезде на "материк”» (это, по-видимому, по какому-то тайному доносу, в материалах дела вообще отсутствующему).
Саянский и Софья Фрейман находились на других «командировках» и быть причисленными к членам «боевого коллектива» не могли. Поэтому Саянский обвинялся в том, что он «совместно с членами к-р организации проводил пораженческую фашистскую агитацию», а Фрейман названа «связисткой» «боевого коллектива».
Насчет «забастовки, длившейся три месяца», в справках допущена явная фальсификация. Варгузов не выходил на работу два дня – 7 и 8 ноября, Баренберг – три дня, Воинов вообще не имел ни одного отказа от выхода на работу. с 1 января вышла на работу, по крайней мере, значительная часть других заключенных.
VIII
«Тройки» были созданы по секретному приказу НКВД для рассмотрения дел на лиц, проходящих «по первой категории» (т.е. подлежащих расстрелу). В состав «тройки» включались представители областного или краевого Управления НКВД, обкома или крайкома ВКП(б) и прокуратуры. Работа «троек» чрезвычайно упрощала процедуру убивания людей, которая теперь не отягощалась не только ни допросами подсудимых и свидетелей, ни прениями сторон, но даже обыкновенным общением с лицами, подлежащими убиванию.
«Тройка» УНКВД по Дальстрою, собравшаяся на заседание 5 сентября, обладала высоким профессионализмом. С рассмотрением справок об активной контрреволюционной подрывной троцкистской деятельности управились за каких-то полчаса. Осталось время поговорить о прекрасной осенней магаданской погоде, о необычайном даже для этих мест урожае грибов: вышел на склон ближайшей сопки, и за те же полчаса – полное ведро ядреных подосиновиков-красноголовиков. Протокол заседания тоже был подготовлен заранее, молодцы ребята из 8 отдела, оставалось только подписи поставить под уже напечатанными заглавными буквами постановлениями: расстрелять…, Расстрелять…, расстрелять… И так – тридцать семь раз.
Под выписками из постановлений «тройки», подшитыми в уголовном деле № 176, предусмотрительно опущены фамилии членов «тройки» и их подписи: профессионалы не были наивны, они понимали, какую мерзость творят, и заранее заботились о том, чтобы, оклеветав и отправив на смерть невинных людей, самим выглядеть незапачканными в глазах своих детишек и внучат.
IX
В книге А. Сандлера и М. Этлиса «Современники ГУЛАГа» цитируются воспоминания И. Таратина, который провел около трех недель в колымской тюрьме для смертников:
«…Во дворе тюрьмы сопровождающий и начальник проверили нас по списку и загнали в один из бараков. Там мы узнали, что отсюда нет выхода, отсюда берут людей только на расстрел… До нас в бараке находилось около ста человек, и еще сорок загнали туда же. Здесь царила абсолютная тишина, никто не разговаривал, все лежали на своих местах и думали каждый о своем.
…Настал вечер. Где-то затарахтел трактор… Сгустились сумерки, настала ночь. Минут через двадцать из палатки вышли пятеро и направились к нашей камере. Трое в красных фуражках, в форме, с автоматами, двое в гражданской форме. Ослабли руки и ноги, нет сил ни двигаться, ни говорить, во рту все высохло. Вызвали пять человек. Они молча и медленно пошли к двери. Никому не хочется умирать…
Староста нам рассказывал, что в палатке надевают наручники и в рот суют кляп, чтобы человек не мог кричать, зачитывают приговор – решение Колымской «тройки» НКВД – и ведут в «кабинет начальника», специально приспособленный для исполнения приговора.
Я лежу на нарах и смотрю в щель, вижу: выводят из палатки и заводят в «кабинет начальника» по одному. Человек только переступает порог двери, тут же раздается глухой выстрел. Стреляют, видно, неожиданно. В затылок. Через минуту палачи возвращаются обратно в палатку, берут второго, третьего, четвертого, пятого, и так всю ночь, до самого утра, брали из нашего барака людей. Некоторые не могли сами выйти, их сопровождал староста, а дальше палачи волокли сами. В ту ночь семьдесят человек попрощались с жизнью.
…Свет утренней зари проник через щели камеры, и тогда перестали вызывать. Трактор умолк. Стояла тишина. Скоро опять завели трактор, он ушел в гору. Трактор тащил за собой сани с коробом, в котором лежали трупы расстрелянных за ночь. Их свалили в огромную яму, специально вырытую на склоне ущелья.
…Следующей ночью из барака взяли тридцать человек… Неожиданно среди глубокой ночи открылись тюремные ворота. Заехали две грузовые машины с людьми, их быстро разгрузили и приказали всем лечь на землю. Их окружили палачи-надзиратели. Начальник посмотрел на вышку, поднял руку. С вышки на лежащих направили пулеметы. Палачи подняли пять человек, повели в палатку, оттуда – в «кабинет начальника». До утра их всех расстреляли».
Вроде бы все так просто. С одной стороны – Теблоев, Санталов, Фрейман. С другой – Мосевич, Смертин, Корякина…
Нет, это не так.
С одной стороны – люди, личности, каждый со своими индивидуальными чертами, убеждениями и наклонностями, слабостями и болями.
С другой – стая. Они только с виду были симпатичными чекистами, сперва - в хорошо подогнанных шевиотовых гимнастерках со «шпалами» или «ромбами» в малиновых петлицах, потом – в габардиновых кителях со звездами на золотых погонах с синим кантом. Они были натасканы на убивание людей. Работа у них была такая. И делали они ее как повседневное будничное дело, только ноздри подрагивали от сладострастного предчувствия крови, от осколочков кости и комочков мозга, вылетавших из затылка, профессионально продырявленного выстрелом из нагана снизу вверх.
Кто же виноват? Неужто эти простодушные исполнители, добросовестно отрабатывающие причитающуюся им зарплату и премиальные? Или эти, безымянные, члены «троек», «особого совещания», большинство которых также попало в цепкие руки исполнителей? Может быть, те, кто стоял во главе этой стаи – ягоды, ежовы, абакумовы, берии? Чаще других называют конопатого человека небольшого роста, усатого, с трубкой в зубах. Так и говорят: «сталинские репрессии». А Сталин – он откуда? Он не из космоса прилетел, он свой был, «родной и любимый», как его тогда называли. Он был востребован нацией, он воплощал в себе черты того самого народа, который под его руководством расстреливался, раскулачивался, депортировался, истреблялся. И не будь Сталина, нашелся бы кто-нибудь другой, отличающийся только в нюансах, будь то Каганович, Троцкий, Бухарин или какой-нибудь Рудзутак. Больная нация с ущербной совестью – это мы с вами, дорогой читатель, это мы порождаем и сталиных, и кагановичей, и ежовых, и смертиных.
«…и за горе, за муку, за стыд,
поздно, поздно, никто не ответит,
и душа никому не простит».
(В. Набоков)
X
Отец был арестован на прииске 6 сентября, будучи уже приговоренным к смерти. Так же еще 6 сентября работали Григоросудло, Гуров, Баранов и Корнюшкин.
Осуществление казни несколько затянулось, отчасти потому, что приговор нуждался в утверждении тройкой УНКВД по Дальневосточному краю, за которым, впрочем, дело не стало.
22 сентября 1937 года были расстреляны:
Теблоев Тебо Алексеевич,
Соесон Арнольд Генрихович,
Беленький Константин Наумович,
Вейхман Давид Борисович,
Григоросудло Николай Дмитриевич,
Гуров Михаил Филиппович,
Баранов Виктор Александрович,
Корнюшкин Сергей Дмитриевич,
Мильнер Давид Соломонович,
Коломенкин Николай Иванович,
Яковенко Николай Григорьевич,
Козлов Яков Товьевич,
Миронов Иван Николаевич,
Лозовский Михаил Лазаревич,
Шумский Василий Николаевич,
Рудый Николай Степанович,
Архипов Иван Михайлович,
Калмыков Алексей Филиппович,
Житин Николай Павлович,
Клещев Павел Степанович,
Бирюков Петр Кондратьевич,
Ганкевич Филипп Денисович,
Николаев Михаил Николаевич,
Емельянов Николай Николаевич,
Воинов Виктор Акимович,
Баренберг Лазарь Аронович,
Колосов Иван Николаевич.
Расстреляны 25 сентября:
Агрон Яков Наумович,
Вейхман Вениамин Борисович,
Бзиава Григорий Лукич,
Зуммерград Исаак-Меер Герцевич,
Кавтарадзе Ион Андреевич,
Саянский Гавриил Григорьевич,
Зивзивадзе Александр Григорьевич,
Фрейман Софья Исааковна.
1 октября расстрелян Варгузов Василий Федорович, 26 октября – Санталов Алексей Семенович.
Простите, что я не смог написать о каждом. Моей жизни не хватит на то, чтобы разыскать в прахе архивов упоминания о вас. Пусть хоть этот список будет скромным реквиемом вашим загубленным жизням.
Я не знаю, ведал ли отец, что его старший брат, по стопам которого он стремился идти в жизни, был убит за три дня до него. Я не знаю, о чем думал отец в последние дни, часы, минуты, секунды своей двадцатисемилетней жизни. Его убили совсем молодым, жить бы ему да жить, увидеть взрослого – и уже совсем немолодого – сына, полюбоваться внуками, подержать на руках правнучек, - словом, свершить положенный человеку природой жизненный круг; так нет же, его убили, оболгав, его тело не предали земле с почестями, положенными по человеческим обычаям, а бросили в какую-то грязную яму, забросав сверху камнями, чтобы и следа на земле от человека не осталось.
Я пишу эти строки и плачу. Я хороню своего отца, человека, которому я обязан жизнью, фамилией, цветом глаз, генетическим кодом, который я передам своим будущим правнукам, а они – дальше, неведомым еще цепочкам поколений. Я хороню отца не на третий день после смерти, как подобает по христианским канонам, а через шесть десятков лет, и не похоронные трубы оркестра звучат, а неровный стук клавиш моей раздрызганной пишущей машинки…
Но разве от этого утрата становится легче?
XI
Коммунистические садисты на десятилетия растянули убийство моего отца в сознании близких ему людей. Только в 1990 году я получил свидетельство о смерти отца, в котором значилась причина смерти – «расстрел», и отец умер для меня второй раз, - уже по-настоящему…
После письма, датированного ноябрем 1936 года, никаких вестей от отца больше не было. Все запросы о его участи оставались без ответа. Когда мне было лет десять, я под диктовку тоже написал письмо «начальнику ГУЛАГа». Плевал начальник ГУЛАГа на мое письмо. И только еще через несколько лет маме удалось через районного уполномоченного УМГБ добиться получения свидетельства о смерти отца. Вот как оно выглядит:
«ПОВТОРНОЕ
СВИДЕТЕЛЬСТВО О СМЕРТИ
ЕЧ № 077439
Гр. Вейхман Вениамин Борисович умер 12/V-1939 г. двенадцатого мая тысяча девятьсот тридцать девятого возраст 35 лет Причина смерти брюшной тиф. О чем в книге записей актов гражданского состояния о смерти 1946 года октября месяца 25 числа произведена соответствующая запись за № 765. Место смерти: город Хабаровск район Железнодорожный край хабаровский Место регистрации: Железнодорожное бюро ЗАГС г. Хабаровск.
Дата выдачи "29” марта 1950 г.»
Тут что ни слово, то загадка. Почему свидетельство – повторное? А где же первоначальное? Почему в 1939 году отцу – 35 лет, если он 1910 года рождения? Почему запись о смерти сделана через семь с лишним лет после смерти? И почему – в Хабаровске? Как отец туда попал?…
Ни на один из этих вопросов ответа не было.
Так мой отец умер для меня в первый раз.
Не боюсь сознаться, что эта малопонятная бумага тогда не вызвала у меня никаких осмысленных переживаний. Как ничего, в сущности, я не знал об отце до ее получения, так и не узнал ничего. Хотя этой бумаге цены не было. Я получил «законную» возможность во множестве анкет, которые пришлось заполнять в последующие годы, на вопрос об отце указывать: «Умер в 1939 году в гор. Хабаровске». Кто пережил те годы, тот знает, какие преграды удалось преодолеть благодаря этой записи.
Разгадку «повторного» свидетельства о смерти отца я нашел спустя много лет, обнаружив в архивных делах документы, которые, казалось бы, могли быть придуманы только в каком-нибудь Зазеркалье. Но нет, для составления этих документов были отпечатаны типографским способом специальные бланки, в которых оставалось только заполнить пробелы. Это было очень удобно, потому что бланков приходилось заполнять много.
«Утверждаю» Сов. секретно
Зам. начальника Управления МВД Экз. № 1
Магаданской области
полковник милиции (В. Сизоненко)
«12» ноября 1958 г.
Заключение
(о регистрации смерти заключенного)
«12» ноября 1958 г. гор. Магадан
Я, оперуполномоченный 1 спецотдела УМВД Магаданской области капитан Надежкин, рассмотрев заявление гр. Барановой Евдокии Васильевны, проживающей по адресу: г. Ленинград, К-112, ул. Тонева, 3, кв.7,
нашел:
В адрес 1 спецотдела УМВД Магаданской области поступило заявление гр. Барановой Евдокии Васильевны с просьбой выслать свидетельство о смерти сына Баранова Виктора Александровича, 1909 года рождения.
Произведенной проверкой установлено, что на учете УМВД Магаданской области проходит Баранов Виктор Александрович, 1909 года рождения, уроженец г. Ленинграда, русский, который, отбывая наказание по первому приговору, 5 сентября 1937 года осужден вторично тройкой УНКВД по Дальстрою к ВМН – расстрелу. Приговор приведен в исполнение 22 сентября 1937 года.
На основании изложенного и руководствуясь указанием КГБ при СМ СССР № 108 сс от 24/VIII-1955 года,
полагал бы:
зарегистрировать в ЗАГСе Управления милиции УМВД Магаданской области смерть заключенного Баранова Виктора Александровича, 1909 года рождения, русского, как умершего в лагере 11 апреля 1941 года от цирроза печени, о чем сообщить заявит. Барановой Евдокии Васильевне.
«Согласен»
Зам. нач. 1 Спецотдела УМВД
Магаданской обл.
полковник (Минаков)
Ст. оперуполномоченный
1 спецотдела УМВД
Магаданской обл.
капитан (Надежкин)
«12» ноября 1958 г.
Заметьте: это заключение датировано 1958 годом. Уже прошел 20-й съезд, уже осужден «культ личности» Сталина, уже реабилитированы оставшиеся в живых, а подлинные причины смерти убитых в лагерях – все еще скрываются.
Вот уже и гласность наступила, и горбачевская перестройка пошла, - ан нет, продолжало действовать это самое «указание № 108 сс»! Только в 1990 году я получил свидетельство о смерти отца, в котором значилась причина смерти - "расстрел", и отец умер для меня второй раз, - уже по-настоящему...
А потом какая-то мистика пошла косяком. По учетным документам НКВД отец умирал еще три раза.
«Секретно
НКВД СССР
Севвостлаг
Б/х Нагаево
ДВК
3/3611
14-4-39
УРО форма № 27
В учетный стол ГУГБ НКВД СССР
г. Москва
Извещение
1. Фамилия, имя и отчество Вейхман Вениамин Борисович
…………………………..
8. Убыл Умер 7/3-39 г.
Нач УРО Севвостлага НКВД Баботин
Нач УСО УРО Лазарев».
……………………………
«По учетам Информационного центра при УВД Хабаровского крайисполкома Вейхман Вениамин Борисович 11.04.38 умер в Севвостлаге».
…………………………….
«Справка № 3/3511 от ___ марта 1940 г.
Вейхман Вениамин Борисович умер 4 апреля 1938 г. – ВМН».
И в этом-то деле без туфты не обошлись. «Социализм – это учет». Каков учет, таков и социализм…
К словарику
| |
