Там, среди шумного моря (окончание)

XV

12 января 1957 года теплоход «Кооперация» пришел на рейд Мирного, доставив бóльшую часть смены зимовщиков и сезонного состава второй советской антарктической экспедиции. Немного времени спустя на мостик «Кооперации» поднялись пришедшие из мирного по льду припая разных рангов начальники из первой, сменяемой экспедиции. Повстречались старые знакомые, шутки, веселый обмен новостями. Вдруг голоса стали как-то тише, и люди в рулевой рубке стали как будто бы чуть меньше ростом. А ведь ничего особенного не произошло, просто на мостик поднялся еще один человек, плотный, широкий в плечах, в ладно сидящем на нем не новом кожаном пальто. Было что-то казацкое в грубоватых чертах его загорелого, обветренного лица. Он ничего не сделал такого, что могло бы привлечь к нему внимание, и, тем не менее, чувствовалось, что внимание всех привлечено к нему. «Черевич­ный…» – не то чтобы шепот, а скорее какой-то общий выдох пронесся по рубке.

Иван Иванович Черевичный, начальник летного отряда первой ант­арктической экспедиции, начинал свои полеты в полярных широтах еще в середине 30-х. С первых месяцев своей летной работы он прославился своей дерзостью, сплавленной с тонким расчетом, знаменитый той удачей, о которой когда-то писал Амундсен: «Успех ждет того, кто сумел всё предвидеть. Люди называют это счастьем…» Да, Иван был счастливым человеком. Он выходил из самых жестоких переделок, вроде посадки гидросамолета в штормовом море с неработающими двигателями, приземления на коротенькую дорожку, заканчивающуюся в пяти метрах от остановившегося самолета. Перед самой войной, в апреле 1941-го, он совершил беспримерный полет на полюс недоступности, закрыв самое крупное и загадочное из остававшихся белое пятно на карте Арктики. Иван Черевичный по праву носил на груди золотую звезду Героя Советского Союза.

И.И. Черевичный

Тогда я еще не знал еще об одном подвиге Ивана Черевичного, имеющем прямое отношение к нашему повествованию. Но чтобы рассказать о нем, придется вернуться назад.

Не все члены экипажа и пассажиры «Сибирякова» погибли или были взяты в плен. Уцелел один человек – кочегар Павел Вавилов. Когда пароход уходил на дно, он остался на воде, держась за плававшее бревно. Ему удалось не погибнуть от переохлаждения и остаться незамеченным с немецкого катера, который забрал людей с единственной уцелевшей шлюпки «Сибирякова». После того как катер отошел, Павел забрался в шлюпку и переоделся в сухую одежду находившегося в ней погибшего моряка. Действуя доской, как веслом, Вавилов добрался на шлюпке до острова Белуха, по пути подобрав из воды плававшие предметы, которые могли оказаться необходимыми. Ему удалось подобрать анкерок с пресной водой, ящик неприкосновенного шлюпочного запаса с продуктами и спичками и даже собаку – любимицу экипажа. Собака сильно обгорела и прожила совсем недолго.

На верхний точке небольшого необитаемого острова возвышался навигационный знак, около которого Вавилов соорудил из подобранных обломков подобие конуры, в которой можно было кое-как укрываться от непогоды. Собрав прибитый к береговой черте плавник, он приготовился разжечь костер, чтобы дать знать о себе судну или самолету, которые могут оказаться в пределах видимости. На ровном месте Павел положил доски и на них написал собачьей кровью: «Команда Сибирякова спасите». найдя ящик с тетрадями для записи результатов метеонаблюдений, Вавилов начал вести дневник.

Помощь пришла нескоро. Почти месяц Павел замечал то пролетавший самолет, то судно на горизонте, но никаких признаков того, что сигналы Павла заметили, не было. На остров приходила белая медведица с медвежатами, но то ли она была сыта, то ли на соседних островах пищи было побольше, но Павла, забравшегося на вершину навигационного знака, она не тронула и ушла.

На тридцатый день Вавилов увидел проходящий в нескольких милях пароход. Бывалый моряк опознал его по характерному контуру: это «Сакко», знакомый пароход Мурманского пароходства. Павел разжег костер, но на пароходе, судя по всему, не заметили поднимавшуюся к небу струйку дыма. Тем не менее, это придало надежду полярному робинзону. через несколько дней над островом пролетел самолет ледовой разведки. Лучшие летчики – Стрельцов, Черевичный, каминский были привлечены к поискам экипажа «Сибирякова». Самолет пролетел низко над островом и приветливо покачал крыльями. «Значит, заметили, помощь придет», – понял Павел. Вскоре еще один самолет сделал несколько кругов над островом на малой высоте. С самолета сбросили спальный мешок и пакет с продовольствием. Было понятно, что летчик ищет место для посадки, но плохая погода не позволяла посадить машину. И только на тридцать четвертый день пребывания сибиряковца на острове на неспокойную воду сел гидросамолет. Летчик – как потом оказалось, командир экипажа – вылез на крыло самолета и рукой указывал второму пилоту, который был за штурвалом, направление движения. Самолет подрулил совсем близко к коварной береговой черте. Павел бросился навстречу, он был уже по пояс в воде, когда сильные руки подхватили его под мышки и втащили в люк. Моторы тут же взревели, гидросамолет лихо развернулся и после короткого разбега взлетел, взяв курс на Диксон. Это Иван Черевичный, бесшабашный летчик, рискуя машиной и своей жизнью, совершил еще одну лихую посадку, чтобы спасти уцелевшего от плена и гибели кочегара.

XVI 

Набег немецкого рейдера и гибель парохода «А. Сибиряков» имели еще одно трагическое последствие. Смена персонала на полярной станции острова Домашний не была произведена, а там уже закончились все припасы – продовольствие, уголь, керосин. Только охота на морского зверя еще позволяла как-то продлить существование. Тяжело заболел и умер механик станции Шенцов. Оставшиеся два зимовщика также были больны и истощены.

Их спас в сентябре 1943 года экипаж все того же летчика Стрельцова. Первая попытка была неудачна: среди льдов не нашлось пространства чистой воды, достаточного для того, чтобы посадить гидросамолет. Только на следующий день, во втором подлете к острову, Стрельцов рискнул посадить гидросамолет в узенькую полоску воды у берега. Обессилевшие метеоролог Кремер, начальник станции, и радист  Скворцов были доставлены на Диксон.

XVII 

Неудачный (по признанию самого немецкого морского командования) поход «Шеера» имел еще одно немаловажное последствие. Гитлеровские стратеги лелеяли заманчивый замысел открытия Сибирского фронта. Они хорошо понимали, что переброске военных грузов из США и Великобритании в порты советского Севера может быть противопоставлен значительно более эффективный вариант их доставки из портов западного побережья США в российские дальневосточные порты. Контролировать тихоокеанские маршруты плавания транспортных судов немцам было бы несоизмеримо труднее. Однако от Владивостока и других пунктов выгрузки к центральным районам вела единственная железная дорога – Транссибирская магистраль. Если бы немцам удалось ее перерезать, Советский Союз реально был бы лишен большей части военной помощи, поступающей от союзников в годы войны. А перерезать Транссиб можно было бы, доставив в район Диксона десант, который поднялся бы вверх по Енисею – совершенно незащищенной водной артерии – до Красноярска. Ах, как заманчивы были перспективы такого удара в самую сердцевину истекающего кровью гиганта!..

XVIII

Вскоре после описываемых событий Меендсен-Болькен получил звание контр-адмирала и был назначен командовать соединением германского военно-морского флота в Тунисе. К концу войны он уже был вице-адмиралом. До 23 мая 1945 года (прошло две недели после капитуляции гитлеровской Германии!) занимал один из высших постов в немецком военно-морском флоте. Умер в 1985 году.

Тяжелый крейсер «Адмирал Шеер» 9 апреля 1945 года подвергся массированной бомбардировке английской авиации, опрокинулся и затонул. После войны с него сняли башни, орудия, гребные винты, другое оборудование, а потом заносившийся песком остов погибшего корабля засыпали мусором из обломков разрушенных зданий, и сверху заасфальтировали. Теперь на этом месте располагается автостоянка.

Труженики арктических трасс «Дежнев» и «Леваневский» честно отслужили положенный им срок и пошли на металлолом. Им на смену пришли ледокольные суда нового поколения, спроектированные с учетом опыта эксплуатации ветеранов.

Капитан Качарава после «Леваневского» командовал пароходом «Тбилиси», ледокольным дизель-электроходом «Байкал», а потом был назначен начальником нового Грузинского морского пароходства. Он умер в 1982 году.

боевые корабли и гражданские суда, проходя возле точки с координатами 76° 12´ северной широты, 91° 30´ восточной долготы, где «Сибиряков» принял неравный бой с фашистским чудовищем, по традиции приспускают флаг и протяжным гудком отдают честь храбрым морякам теперь уже такой далекой войны.