| Воскреснет ли старый комендант?
Документальная повесть
 "Старый комендант" - персонаж из новеллы Ф.Кафки "В исправительной колонии" - символ тирана, придумавшего для своих подчиненных изощренные мучительства. Повесть о политических репрессиях открывает похороненные на десятилетия в секретных архивах НКВД-КГБ страницы поголовного уничтожения оппозиционеров сталинскому режиму. Среди тех, о чьих изломанных судьбах рассказывает книга, и исторические деятели, и люди совсем неизвестные, цинично оклеветанные и тайно казненные в колымской глуши. Из тьмы прошлого встают образы героев и мучеников безнадежного сопротивления в Гулаге.
Рассыпалась по шестеренкам карательная машина, созданная "старым комендантом", который похоронен на главной площади страны. Автор предлагает читателям самим ответить на вопрос: "Воскреснет ли старый комендант?".
Главы повести:
Давид, Александр и Каганович
Спать без подушки
Упавшие навзничь
Воскреснет ли старый комендант?
Носильшик с медной бляхой
"...Кажется, из моих обещаний ничего не получится"
Колыма 1937
Секретарь Реввоенсовета
Ленин и мальчик Коля
Софья
Никто не ответит
Отзывы и рецензии
на повесть "Воскреснет ли старый комендант?"
Комендант проверяет...
Новелла Франца Кафки «В исправительной колонии» дает яркий образ её коменданта, придумавшего особый аппарат и целую систему для изуверской казни людей, где комендант соединял в себе всё – и конструктора, и солдата, и судью, выносившего приговоры по правилу: «Виновность всегда несомненна»... Такие пороки советское литературоведение относило, конечно, к жестокости буржуазного строя, его законов, обычаев, морали. Но писательская фантазия Кафки, жившего в начале ушедшего века в благочинной Европе, почти документально предвосхитила реальные события, которые происходили в конкретной стране, строившей «самое гуманное общество» – социализм. О том, как строила, мы знаем, например, по «Архипелагу ГУЛАГ» А. Солженицына. И вот появился его дальневосточный аналог...
Книга эта особенная во всех отношениях: от трудного рождения до ситуации, когда её невозможно приобрести... Мне довелось прочитать еще рукопись. И потому с особым удовлетворением получал бандероль с заграничным изданием: Владимир Вейхман. «Воскреснет ли старый комендант?».
Даже зная наперёд фабулу повести, впечатление такое, будто за её обложкой угрюмо стоит тот самый старый комендант, и уже сам похороненный, ехидно вопрошает из преисподней: «Ну-с, повторим-с?». Как бы проверяет всех нас на историческую память и житейскую мудрость! И автор, похоже, успешно прошел это испытание, показав пример гражданственности. Посудите сами. Владимир Вениаминович Вейхман вовсе не писатель - в обычном понимании. Будучи кандидатом наук, он преподавал в морских вузах Владивостока, на Камчатке, в Калининграде на Балтике. Родился же и вовсе в Хабаровске, «отметив» семь месяцев жизни арестом отца.
Эта дата,12 февраля 1935 года, и стала точкой отсчета многолетних поисков его дальнейшей судьбы. Гулаговская система, официально именуемая правоохранительной, на деле выступала охранником бесправия, цепко храня следы массовых преступлений. И надо было иметь движение души, выдержать ответы-отписки, порой тупиковые ситуации, чтобы не впасть в отчаяние. Вейхман не впал, не отступил, снова и снова стучался в глухие двери хмурых инстанций. Идя по лагерным следам отца от Красноярска до Колымы, он встречает еще одного Вейхмана – старшего брата, очередную жертву коменданта. Источниковая база расширилась: бесконечные допросы, доносы, решения «троек», «особых» инстанций, иезуитские сочинения полуграмотных исполнителей – всё становится единым адским документом...
Признаюсь: работая над репрессиями в научном плане, мы где-то шли параллельно; но мне, как «постороннему», выдавали лишь справки-схемы, В. Вейхману – подлинники, как родственнику. Таков сегодня порядок, установленный законом. Но нет закона выше Конституции, гарантирующей доступ к информации; облегчают к ней путь и ещё ряд законов и указов президента, которые откровенно игнорируются. Зато царствует тот, где пуще велено «не пущать». Как будто миллионы загубленных жизней и исковерканных судеб, насаждение всеобщего страха, духа сталинизма – это только родственное дело, а не драма всей нации.
К тому же Дальний Восток – не курортная, а совсем иная зона – ссыльный, лагерный край... Далеко не всем родственникам, подобно В. Вейхману, дано разобраться в судьбах их близких. "Безродным" же исследователям путь к замогильным источникам фактически заказан как минимум на 75 лет. И расчет верен: за такой срок и дальние родственники отойдут в мир иной или позабудут, что там было в далеких тридцатых-пятидесятых. А это значит, что загробный комендант снова ухмыльнется: "Ну-с, какова система?".
Ответить ему могли бы свободные от цензуры журналисты. Ведь основные герои повести – их погибшие коллеги, в меру сил противостоявшие сталинскому режиму. Давид Вейхман – фактически один из организаторов молодёжной печати в регионе, редактор многих изданий во Владивостоке, один из руководителей приморской газеты "Красное знамя". Вениамин Вейхман как журналист сложился на Урале и был переброшен для воспевания дальневосточной романтики печатным словом: зам. редактора краевой газеты "Знамя пионера", ответственный секретарь "Тихоокеанского комсомольца", сменивший на этом посту недавно призванного на срочную службу Петра Комарова и потому лишь не попавшего в опалу.
...Впрочем, отношение к репрессиям в любой форме – дело не ремесленное. Это, скорее, проверка состояния души, порядочности, чувства долга. Книга В. Вейхмана пробуждает и возвышает их, потому что дает широкую картину страданий народа, заставляет задуматься всех и каждого над пороками не только прошлого, но и настоящего. Ведь среди тех, о чьих изломанных судьбах рассказывает повесть, не только простые люди, но и известные деятели: генеральный секретарь ЦК комсомола А. Мильчаков, члены семьи Емельяновых, укрывавшие Ленина в известном "Разливе", помощник Троцкого – секретарь Реввоенсовета республики Сермукс, поэт Н. Олейников, писатели, инженеры, священники... Получили должное и их гонители – от Дерибаса до рядовых исполнителей, в большом числе разделивших судьбу своих жертв.
"Кто же виноват?" ставит автор извечный вопрос. И сам же отвечает через призму познанной трагедии: "Говорят: сталинские репрессии. А Сталин – он откуда?.. Он был востребован... нация с ущербной совестью - это мы с вами, дорогой читатель, это мы порождаем и сталиных, и кагановичей, и ежовых, и смертиных".
Давайте же сегодня строже посмотрим на обилие мерзостей и подлостей вокруг: кто-то предал товарища по службе, живет по принципу "чего изволите?", у кого-то явный перебор эгоизма и полное отсутствие нравственных начал, не подвластных даже самым благим законам. И при этом, как сказал Вл. Набоков, "...и за горе, за муку, за стыд... никто не ответит, и душа никого не простит". Лишь осознанная совесть нации может стать порукой духовного возрождения.
..."Старый комендант". А вот умер ли он и воскреснет ли? Пусть каждый ответит для себя. По совести!
М Алексеенко, кандидат исторических наук.
Газета "Тихоокеанская звезда", г. Хабаровск. 17 октября 2002 г.
...Книгу Владимира Вейхмана "Воскреснет ли старый комендант?" я прочел на одном дыхании... Читая ее, поражаешься одновременно двум вещам: огромному объему фактической информации, "перелопаченной" автором благодаря многолетней работе с архивами, поданной в необычайно компактном изложении, – и ярко выраженному литературному дару, благодаря которому это серьезное историческое исследование воспринимается как роман. Участники процессов, невинено оклеветанные, безвестные зеки в лагерях, доносчики и палачи – все они предстают перед читателями живыми людьми, со своими мыслями, со своим отчаянием, с надеждами, со страхом перед завтрашним днем, который может оказаться последним в их жизни...
Автор книги - не профессиональный историк и не профессиональный литератор; он – инженер-профессионал, обладающий отточенностью стиля историка и талантом писателя. Есть много хороших историков и хороших пиателей; но как редко они собираются вместе, под одним именем. И вот такой феномен сейчас – перед нами.
Я глубоко убежден, что книга эта достойна находиться на полках любого исторического архива и всех библиотек, чья тематика включает в себя изучение "явления 1937 года" – характернейшего проявления "эпохи развитого социализма", который все мы пережили. В. Вейхман выполнил долг перед своим замученным на Колыме отцом; давайте поблагодарим его и от нашего имени – от имени тех читателей, у кого погибли в том аду родители, братья, сёстры или любимые, – но кто не смог – не умел или боялся – написать об этом так, как он.
Мой прадед, чьё имя я ношу, погиб в Магадане в 1937 году. Я ничего не написал о нем...
Мы все в долгу перед автором книги.
Моше Гончарок, историк, сотрудник Центрального Архива истори сионизма, Иерусалим
Книга Владимира Вейхмана "Воскреснет ли старый комендант?" посвящена мрачной поре сталинского лихолетья, борьбе своих жертв за свое человеческое достоинство. Автор выступает и как искатель исторической правды, и как сын загубленного в Гулаге отца. Общая и своя собственная боль. Ее тоже можно поставить в ряд этого скорбного раздела художественной мемориальной литературы.
Иосиф Фридман (Мирский), писатель, г. Ашкелон
...Как образно изображены мотивы и психология разного рода доносителей - "источников" в главе "Упавшие навзничь"! Как впечатляет параллель между жуткими фантазиями Ф. Кафки и методами повседневной работы "органов" в главе о "старом коменданте"! Или описания не очень замысловатых механизмов состряпывания "дел", которые на 80 % создавались в идеологических отделах партийных органов, а не только карающими ОГПУ, НКВД, КГБ и т.п. И, конечно, непременно прочитаются строки из стихов Н. Олейникова, Я. Агрона и других жертв режима.
Ефим Щерба, писатель, г. Ашкелон
Вл. Вейхману
Наше братство оплачено кровью
Наших бедных, безвинных отцов,
Обделенных сыновней любовью
В век разбойников и подлецов,
Палачей и манкуртов бездумных,
В век, который нас не засудил,
Очевидцев свершений безумных,
Не нашедших отцовских могил,
Прошлый век отпустить их не хочет,
Но до смерти - нам помнить о них...
Наша память еще кровоточит
На колымских ветрах ледяных.
Вадим Халупович, писатель
Уважаемый Владимир Вениаминович,
Мы разыскиваем материалы для биографии Самуила Яковлевича Кроля - одного из руководителей нашего профсоюза в 1918-1926 годах, и очень признательны вам за публикацию в интернете главы \"Носильщик с медной бляхой\" с материалами по делу Кроля и Барановского. Пожалуйста, сообщите не выходил ли на вас кто-нибудь из его родственников. Буду очень признателен, если вы найдете время ответить.
Кирилл Букетов, Международный союз пищевиков
Здравствуйте, Владимир!
Я долго не решалась написать, что вопрос, вынесенный в заголовок повести, является риторическим и что старый комендант, хотя и в несколько другом обличье, воскрес. А главное - многим нравится такое положение вещей.
Документы совершенно потрясающе передают дух своего времени, и они заставили меня вспомнить некоторые истории, которые я здесь изложу.
1. В числе моих немногочисленных знакомых есть женщина примерно 1925 года рождения, а день рождения у нее 13 января (это важно). Родители ее были очень преданные, можно сказать, верующие комсомольцы. И вот когда дочери исполнилось 2 года, они созвали друзей на ее день рождения. А наутро на них кто-то настучал, что они отмечали Новый Год по старому (царскому) стилю! Как они ни пытались объяснить про день рождения, на комсомольском собрании их исключили из комсомола. И впечатление от этого собрания было таким убийственным, что они не стали восстанавливаться и просто ушли в семейную жизнь. И тем самым, возможно, спасли себя во времена репрессий.
2. Сестру моей бабушки по материнской линии арестовали, как и многих, в 1937 году. Очевидно, ее дело затерялось в общем потоке: ничем другим не объяснить, что за год ее ни разу не вызвали на допрос. А потом Берия разоблачил "ежовщину", и в порядке "борьбы с перегибами" кое-кого выпустили, в том числе, видимо, по причине "чистого" дела, и ее. И сказали: "Забудьте". Прошло - страх сказать - почти 70 лет после тех событий и лет 35, как я о них услыхала, а вот я помню. А у нее была большая возможность подумать о причинах своего ареста, и она вспомнила такой эпизод:
В обеденный перерыв один из сотрудников ее конторы - участник гражданской войны - рассказал, как на одном участке красные отступали, приехал Троцкий, произнес пламенную речь - и красноармейцы голыми руками взяли какой-то населенный пункт. Как бы ни относиться к Троцкому, следует признать, что он был одним из организаторов Красной Армии и великолепным оратором и что подобные эпизоды бывали во множестве. И вот бабушкина сестра на все это сказала: "Загипнотизировал он их, что ли?" - и этого оказалось достаточно для ареста.
3. Это эпизод еще более поздний по времени, зато совсем в другом стиле. Мама заканчивала школу в 1953 году и шла на золотую медаль. Конечно, если бы Вождь и Учитель вовремя не умер, быть бы ей не в Саратовском, а в Магаданском университете (в том смысле, в каком Горький писал: "Мои университеты"). Но и после смерти Вождя атмосфера довольно долго оставалась тяжелой, и вот среди всего этого, написав выпускное сочинение, мама слышит разговор двух учительниц: "Ну что же эта Лейцина (ее девичья фамилия) такое хорошее сочинение написала, а запятую пропустила. Я уж подобрала чернила и запятую эту ей поставила."
Вот такие "атомы истории". Спасибо за Вашу замечательную книгу.
С уважением -- Нина Романова 27.12.2006
Здравствуйте, Владимир!
Я закончила читать Вашу документальную повесть "Воскреснет ли старый комендант?".
Книга написана с многочисленными ссылками на документы того страшного времени. Можно только представить, как нелегко Вам было раздобыть все эти документы, да Вы и сказали об этом в своей книге. Вам удалось показать ту атмосферу тирании, доносительства, страха и пыток, в которой жила страна. Как сын, отец которого погиб от рук палачей гулага, Вы сделали большое дело, рассказав о трагических биографиях отца и его брата. Также, Вам удалось напомнить другим об их родственниках, без вести пропавших или покалеченных на широких просторах страны родной.
У меня, к примеру, дед был схвачен по доносу соседа алкоголика, с формулировкой "польский шпион". Они с бабушкой проживали в молдавском селе, дед был доктором, у него была своя практика, ельчане его очень уважали как прекрасного доктора и человека. Но достаточно было доноса этого опустившегося типа, чтобы приехал черный воронок и забрал его в застенки НКВД, в Тирасполь. Он получил от обоев грыжу, били между ногами. Затем его сослали, где он и продолжил врачевать, потом он таки вернулся домой. Болезни, полученные в застенках НКВД, прогрессировали и он скоро не смог практиковать, потерял память, а впоследствии и умер. Мама сумела его реабилитировать уже посмертно. Множество таких историй можно рассказать о периоде 30-40 годов.
Книга мне понравилась, всколыхнула не только семейные воспоминания, но и ту атмосферу, в которой жил весь советский народ. Этот трагический период времени, на примере Вашего отца, дяди и многих других был показан в повести.
Также запомнилась печальная история семьи Емельяновых. Близость к вождю, спасение его жизни не помогло им остаться в живых. Молодые поросли - дети, были уничтожены. Зачем родителям нужны эти почести после того? Просто насмешка и изощренное издевательство.
Но я не могу согласиться с тем, что какой народ, такие и правители, если я правильно поняла в самом конце Вашу мысль. Так можно рассуждать, только говоря о демократической стране, да и то не на 100%, к примеру, ,о США, а в Советском Союзе народ не значил ничего, выборы - это всегда был фарс, недовольные выступления подавлялись на корню, железный занавес и несвободные СМИ- основные характеристики тоталитарного государства.
Спасибо за Вашу повесть! Тамара
Тамара Рудольф, США. 4 января 2009 г.
Перечитываю Вашу книгу -- подвиг памяти идеализму Вашего отца и дяди. И тому ужасу, в котором "люди хватки" уничтожали это наивное поколение хотящих добра. Много я знал от матери еще в 1937, но даже "Гулаг" Солженицына не тронул меня так, как скромно изложенные протоколы еще не пыточных (на первых порах) допросов. Так просто Вы раскрываете мотивы и форму доносов и "в чем обвинений".
Моя мать -- курсистка из бедной семьи тоже была идеалисткой в 1917... Отец -- иное. Добрый работяга-инженер, много умевший, "взятый" в 1931 и только потому выживший. Все я знал, кроме масштабов "поиска виноватых" за неумение направить экономику.
А хорошие люди были и будут. Кто сказал: "Хороших людей мало. Но именно они составляют большинство человечества"?
Виктор Абрамович Залгаллер, профессор, доктор физико-математических наук. 16 февраля 2009 г.
Уважаемый Владимир Вениаминович,
Закончил чтение "Коменданта".
Хочется выразить соболезнование, но ощущаю его неуместность.
Это огромный труд. Сколько времени ушло на это исследование ?
Я и раньше читал про Севвостлаг, но то скорее относилось к художественной литературе, а тут язык протоколов, актов и постановлений совмещенный с воспоминаниями участников, логическими художественными вставками и выводами заставляет задуматься и видеть все в другом ракурсе.
Спасибо.
Вячеслав Вологжанин, Владивосток. 10 сентября 2010 г.
 Добрый день, Владимир Вениаминович
меня привел на ваш сайт поиск фамилии Емельянов Н.Н.
Дело в том, что в данный момент я изучаю следственное дело своего репрессированного прадеда Никитина Александра Павловича, осужденного в Москве 9 мая 1935г. по этому делу также проходит Емельянов Николай Николаевич. поиск в интернете данного человека привел меня на ваш сайт где я прочитал повесть
"Воскреснет ли старый комендант" и нет сомнений, что мой Емельянов Н.Н и ваш "мальчик Коля" одно и тоже лицо,
из материалов дела следует что мой прадед и Емельянов Н.Н. были знакомы, вместе работали сначала во внешторге заграницей, потом на Метрострое в Москве и были осуждены 9 мая 1935г.
дальнейшая судьба моего прадеда аналогична судьбе Емельянова Н.Н., вашего родственника и тысяч других "троцкистов"......
это: Дальстрой, обвинение в терроризме за голодовку и расстрел.
Уважаемый Владимир Вениаминович, если вам будут интересны дополнительные сведения из биографии Емельянова Н.Н.
готов поделиться ими , по результатам моей работы в архивах Метростроя и Внешторга.
Еще хочу вас спросить, не встречалась ли вам фамилия Старовойтов по делу о голодовке 204 троцкистов?
Искренне благодарю вас за ваше творчество и особенно за повесть "Воскреснет ли старый комендант".
С уважением, Никитин Роман
Москва. 8 апреля 2012 г.
К тексту повести
| |
