| Я – сэнсей
БГАРФ - Балтийская государственная академия рыбопромыслового флота (1)
 С годами человек набирается опыта, становится мудрее, умеет больше. Но с годами сужается дорожка, по которой предопределено идти, все меньше возможность отойти хоть вправо, хоть влево – кому ты там нужен?
Я в полной мере ощутил на себе этот парадокс судьбы, возвратившись в Калининград. Выбор мест, в которые я мог бы обратиться в поисках работы, был крайне ограничен, тем более что мне уже за шестьдесят.
Конечно же, прежде всего я обратился в училище, в котором я раньше работал. Теперь, в соответствии с требованиями времени, это уже не училище, а Балтийская государственная академия рыбопромыслового флота. А проректором по учебной работе в нем Лушников, во многом из-за которого я покинул эти стены. Делать нечего, отправился я к Евгению Михайловичу. Выложил перед ним две блестящие характеристики – одну за подписью Олейникова, другую – губернатора Камчатской области. Я запасся ими, предвидя возможное участие в конкурсе на замещение преподавательской должности. Лушников внимательно прочитал обе бумаги, поинтересовался моими опубликованными работами и пролистал мое руководство по курсовому проектированию. «Сейчас пока что вакансий нет, – заключил он, – но весной они, должно быть, появятся, так что заходите». До весны было еще очень далеко.
Более десятка лет назад я предложил вниманию издательства рукопись практического руководства по девиации магнитных компасов. Издательство отправило рукопись на рецензию в институт повышения квалификации. Откуда пришел обрадовавший меня ответ за подписью директора института Маточкина, содержащий незначительные, легко устранимые замечания и предложение издать это руководство у них в институте. Я внес в рукопись исправления и отправил ее в институт. Вместо ожидаемого запуска книжки в работу – ведь я учел все замечания – началась какая-то маловразумительная переписка с институтом. Находясь в Калининграде в отпуске, я зашел в институт в надежде разобраться в ситуации, и был удивлен, услышав от Маточкина, что книжка им не подходит, вот если бы я согласился переделать ее в учебное пособие для курсов повышения квалификации, тогда бы мое предложение рассмотрели. Напрасно я ссылался на его же обещание, из-за которого я забрал книжку из издательства, да и написал-то я именно практическое руководство для капитанов судов, а учебное пособие – это уже совсем другой разговор. Я пытался найти компромиссное решение, ссылаясь на первоначальное предложение Маточкина, но он не стал вникать в подробности, а подписал ответ, в котором приписал мне отказ от издания.
Так что я не очень-то надеялся на помощь Юрия Семеновича Маточкина, который теперь стал губернатором, главой администрации области. Но, кто знает, может быть, это та соломинка, которая поможет удержаться на поверхности. А вдруг поможет рекомендация его коллеги – камчатского губернатора?.
С трудом получив у Юрия Семеновича короткую аудиенцию, я обратился к нему с просьбой помочь получить работу, на которой мои знания и опыт могли бы приносить пользу.
Начертав на бумажке «Прошу оказать содействие», Маточкин переадресовал меня к вице-губернатору, своей заместительнице, и к руководителю отдела науки и высшей школы. Я несколько раз навестил их. Такое равнодушие было написано на их лицах, что я оставил свое к ним хождение, понимая полную его бесполезность.
Одна из сотрудниц областной администрации порекомендовала мне обратиться к ее мужу, директору школы, или, как модно стало называть, лицея. Этот директор всячески хотел мне показать, какими большими делами он ворочает, какие большие деньги там крутятся, какие влиятельные лица его поддерживают. У меня создалось впечатление, что он меня хочет обворожить, не раз назначая мне встречи и самозабвенно рассказывая о своих достижениях. В конце концов, это восторженное глухариное токование мне надоело, и я в упор спросил его, что же он может мне предложить. Он назвал мне смешную должность с еще более смешной зарплатой. Я пообещал подумать и больше к нему не пришел.
Не найдя понимания в одном лицее, я отправился в другой – морской лицей при Балтийской академии. Им руководила Галина Александровна Бокарева, в годы моей работы в училище – доцент одной из кафедр. За прошедшие годы она достигла больших высот: защитила докторскую диссертацию по педагогическим наукам, получила ученое звание профессора, стала заведующей кафедрой и руководителем аспирантуры, и сверх всего этого, создала морской лицей. Ректор Пимошенко ценил Галину Александровну. Ее усилиями в академии был создан совет по защите кандидатских диссертаций, председателем которого стал сам ректор. Одна за другой в совете защищались диссертации по педагогическим наукам, руководителями которых были то Бокарева, то Пимошенко. Мои товарищи по прежней работе в училище отзывались о Бокаревой как-то нехорошо, хотя ничего конкретного не могли назвать, разве только то, что она жестко смела с дороги предшествовавшего заведующего кафедрой, да то, что она имела веское влияние на ректора, от нее зависящего, возможно, не только в подготовке аспирантов. Еще упоминали купленный недавно в Германии автомобиль, но кто в это время не обзаводился иномаркой, хотя, конечно, на преподавательскую зарплату на такие покупки не разбежишься.
Галине Александровне было приятно показать мне свое любимое детище. Она провела меня по лицею, зорко, но как бы исподволь, наблюдая, какое впечатление производят на меня ее достижения. Ей было что показать: недурное оснащение учебных кабинетов, класс персональных компьютеров, вышколенные преподаватели, ученики – в курсантской форме, воспитатели – командиры рот из бывших офицеров флота. Словом, я не мог не отдать должное ее стараниям.
Относительно моей работы Бокарева обещала подумать, проронив, что ей, возможно, потребуется преподаватель экологии. Я срочно взял в библиотеке и стал штудировать школьные учебники и другую литературу по этой дисциплине, но так и не дождался продолжения нашего диалога: при последующих встречах Галина Александровна вела себя так, как будто бы никакого разговора между нами не было.
Побывал я и в институте повышения квалификации, которым теперь, после избрания Маточкина на должность главы администрации области, руководил Бестужев. В последний год моей работы в Петропавловске ко мне как-то зашел Лукьянов. Безо всякого повода он раздраженно и зло отозвался о Бестужеве, которого все считали единомышленником и верным соратником Игоря Сергеевича, беспредельно ему преданным. Анатолий Самуилович встретил меня как сотоварища по той, Камчатской жизни, но помочь мне ничем не мог: с разрушением системы повышения квалификации его институт оказался в состоянии полного упадка.
Как последний шанс, использовал обращение в среднюю мореходку. Увы, ничего, соответствующего моей квалификации, начальник училища предложить мне не мог.
*
Круг замкнулся. Впервые в жизни я ощутил, что значит быть безработным. Хорошо еще, что сын помог: для его фирмы я перевел с немецкого и английского несколько инструкций для пользователей бытовой техникой. Но это были так, небольшие разовые заработки.
Я еще раз пошел к Лушникову. Я уже знал, что одна вакансия в академии есть, но ее приберегают для каких-то неведомых мне целей. Терять мне было нечего, поэтому я со всей возможной настойчивостью напирал на то, что работа мне нужна не когда-нибудь потом, а именно сейчас. Евгений Михайлович отправился в кабинет напротив, к Пимошенко. Обсуждение в кабинете ректора продолжалось долго, но вот Лушников возвратился, и по его озабоченному лицу было видно, что разговор с Пимошенко дался ему нелегко.
«Ректор согласился дать вам должность заместителя директора РАЦ, – сообщил он. – Пройдите к Валишину. Переговорите с ним; если он не будет возражать, оформляйте документы».
РАЦ – это региональный аттестационный центр, хозрасчетное подразделение в составе академии, а кто такой этот могущественный Валишин, у которого даже ректор спрашивает разрешения? Оказалось, что Валишин, Александр Гусманович, – руководитель этого центра, по основной работе – доцент кафедры, которой руководил сам Пимошенко.
Валишин, представительная фигура которого и невозмутимый взгляд черных глаз создавали впечатление о его уверенности в себе, вкратце рассказал, чем занимается РАЦ.
Как известно, для допуска лиц командного состава к работе на судах, кроме рабочего диплома и его подтверждения капитаном порта, требуется еще удостоверение о проверке знаний по специальности. В базах рыболовного флота такую проверку осуществляют созданные в них комиссии. Однако в новых условиях, когда суда перешли в частную собственность, появились судовладельцы, которые по малочисленности персонала и его недостаточной квалификации не могут создать у себя такие комиссии. Поэтому для осуществления проверки знаний командного плавсостава решением министерства были созданы независимые от судовладельцев региональные аттестационные центры при морских учебных заведениях. Объективность проверок обеспечивалась также высокой квалификацией ведущих преподавателей – членов сформированных в этих центрах комиссий. За прохождение проверки взимается плата, на которые эти центры и существуют.
Мне тоже было что рассказать Александру Гусмановичу: оценка кадров – тема, которой я занимался десяток лет. В свое время под моим руководством были разработаны предложения по методике проверки знаний, часть из которых учтена в действующем положении.
Внешне Александр Гусманович никак не высказал отношения к моим словам, но на мое назначение на должность своего заместителя дал согласие. Итак, я приступаю к работе в новом качестве.
*
У меня сложилось впечатление, что кое-кто встретил мое возвращение в академию с опасением, что я вернулся с намерением претендовать на какую-нибудь руководящую должность, вплоть до ректорской. Не мог же я объяснять каждому, что ничего такого у меня и в мыслях не появлялось, просто я хотел получать средства к существованию, занимаясь тем, что умею делать – готовить молодых людей к их будущей профессиональной деятельности.
Вот стремительно вошел Букатый, с таким видом, как будто бы он принес радостную весть. «На факультете прошли выборы декана, выбрали Бондарева. А ваша кандидатура даже не была поставлена на голосование, потому что вы не являетесь преподавателем на факультете».
Это сообщение меня удивило вдвойне: во-первых, у меня и в мыслях не было выставлять свою кандидатуру, хотя бы потому, что для этого не было формальных оснований, а, во-вторых, было совершенно непонятно, чему радовался Виталий Михайлович, которого я до сей поры считал если не другом, то, по крайней мере, хорошим товарищем.
Собственно говоря, никаких конкретных функций Валишин мне не определил. Поэтому, потратив первый рабочий день на сборку полученного со склада письменного стола, я приступил к придумыванию себе занятий.
Осмыслив функции аттестационного центра, как я сам их понимал, я стал самостоятельно предпринимать действия, которые представлялись мне необходимыми. Поехал к Петру Григорьевичу Макарову, бывшему своему ученику-«ускореннику», теперь – капитану морского рыбного порта, по своей должности ответственному за безопасность всех приписанных к его порту судов. Согласовал с ним перечень программ проверки знаний, форму свидетельств о прохождении проверки. Затем занялся организацией составления программ проверки. К этой работе привлек ведущих специалистов академии, и готовые программы представил на утверждение Макарову.
Для проверки знаний судоводительского состава и подготовки к ней были нужны образцы всех действующих штурманских руководств и пособий, а также некоторый минимум морских навигационных карт. Все это я заказал в гидрографическом отделе Балтийского флота, и теперь уже мог предметно разговаривать с проверяемыми, а не предлагать им на пальцах демонстрировать свои знания.
Вскоре в РАЦ было спущено указание отдела кадров: предоставить инструкции с должностными обязанностями сотрудников. Составленные мною инструкции, в том числе и с обязанностями и правами директора центра, Валишин подписал, не читая.
В кабинет к ректору я принес на подпись какие-то бумаги. Александр Петрович Пимошенко, несмотря на адмиральские галуны на погончиках, походил скорее на бухгалтера, чем на профессора и ректора. Только нарукавников не хватало. С его импульсивной речью в каком-то диссонансе находились малоподвижные глаза, как бы оценивающие собеседника. Выслушав мой краткий доклад, он заговорил совсем о другом: «У вас там, на Камчатке, Борис Иванович эксперимент проводит с двухступенчатым образованием, а мы от этого отказались». А потом неожиданно сменил тему: «Вы там, у себя, слушайте, кто что говорит, какие слухи ходят, какие настроения, и рассказывайте мне, ладно?». Я даже растерялся от предложения стать осведомителем, высказанного без обиняков, в лоб, и  выговорил что-то вроде: «У меня, вообще-то, совсем иные обязанности». Пимошенко не стал настаивать: «Ну, вы все-таки подумайте».
Больше к этому разговору ни он, ни я не возвращались.
А.П. Пимошенко
*
Однако количество моряков, прибывающих для прохождения проверки, даже при наличии договоров с некоторыми судовладельцами, было незначительно и не могло окупить содержание центра. Стали с Валишиным искать дополнительные источники дохода.
Объявили, что можем проводить индивидуальные занятия по подготовке к прохождению проверки. Нашлись желающие; один хотел получше подготовиться по радионавигационным приборам, другой – по современным способам навигации, третий – по морскому праву. Для каждого подбирали квалифицированных преподавателей, которые добросовестно отрабатывали выделенные часы.
В одной из баз флота возникла необходимость в специалистах с дипломами судоводителей-механиков. Командиры с такой профессией были нужны для работы на портовых буксирах и некоторых других судах с автоматизированным управлением судовой энергетической установкой, на которых должности судоводителей и судомехаников совмещены. Я занялся составлением учебного плана, подысканием преподавателей, организацией разработки учебных программ. На обучение было направлено около десяти капитанов – судоводителей, а мы взялись подготовить их по судомеханической части. Все капитаны успешно прошли подготовку и получили необходимые дипломы.
Министерство транспорта, осуществляющее надзор за всеми судами торгового флота – кроме рыбопромысловых, обязало старший командный состав поднадзорных ему судов, а также руководителей служб, обеспечивающих безопасность мореплавания, пройти аттестацию на соответствие занимаемой должности. Аттестации должно было предшествовать повышение квалификации на курсах при подведомственных учебных заведениях. Калининградским организациям следовало направлять своих капитанов в Санкт-Петербург, ближайшее место, где действовали такие курсы. Для них это было крайне невыгодно: надо выплачивать командировочные, оплачивать проезд и проживание в гостинице. По ходатайству капитана Калининградского морского торгового порта Василия Григорьевича Беляева морякам поднадзорных ему организаций было разрешено пройти курсы повышения квалификации при нашей академии рыбопромыслового флота, хотя она и относилась к.другому ведомству.
Организацией курсов занялся наш аттестационный центр. Я съездил в Санкт-Петербург, в институте повышения квалификации при Государственной морской академии имени адмирала Макарова – моей альма-матер – добыл учебные планы и программы курсов. Планы и программы были весьма далеки от совершенства, у меня сложилось впечатление, что они создавались на скорую руку под оказавшихся в наличии специалистов. Посоветовавшись с ведущими преподавателями, откорректировал программы и предъявил их Василию Григорьевичу, который одобрил внесенные изменения.
В Калининграде одна из крупных организаций владела уникальными судами – мощными буксировщиками, способными транспортировать морские буровые платформы или плавучие доки, плавучим краном огромной грузоподъемности и другими. Отрадно было заниматься с толковыми и энергичными капитанами, большинство из которых были моими учениками полтора – два десятка лет назад. Лишь два человека, зачисленные на курсы, ни разу не появились на занятиях – начальник экспедиционного отряда морских судов, то есть глава всех этих капитанов, и его заместитель, отвечающий за безопасность мореплавания. Подошел срок экзаменов. Наша методистка уже заготовила на всех удостоверения об успешном завершении обучения, и заранее подписала их у ректора, а Валишин передал мне от этой пары, приглашение отметить в субботу выпуск: «Они приглашают покататься на яхте по заливу, очень хотят, чтобы вы с ними отдохнули». Я, конечно, отказался. Как я и предполагал, на экзаменах оба этих начальника не появились, а в понедельник Александр Гусманович пришел на работу с помятым лицом и еще долго не глядел мне в глаза.
Мы также занялись повышением квалификации лоцманов морского торгового порта. В их учебном плане, среди прочих, значилась дисциплина «Правовое обеспечение лоцманской деятельности». Специалист по морскому праву профессор Каргополов к этому времени уже уволился из училища, на мою просьбу не откликнулся, и вести этот курс было решительно некому. Я не считал себя специалистом по морскому праву и в поисках выхода обратился к командиру отряда лоцманов. У него оказалась в запасе ксерокопия с книжки молодого кандидата наук, который недавно защитил диссертацию как раз по этой теме. Как я ни отпирался, а пришлось все-таки взяться за это новое для меня дело, прибавив к сведениям, содержащимся в книжке, изложение некоторых относящихся к лоцманской деятельности положений международных конвенций. Чувствовал я себя неловко, но умудренные опытом управления судами лоцманы в вопросах права были, по-видимому, еще менее искушены, чем я, и слушали меня со вниманием. И даже задавали вопросы, на которые я, набравшись наглости, отвечал с уверенным видом.
Мы (читай – я) испытали неожиданно сильнейшее давление со стороны ректора, когда вышло постановление правительства об аттестации руководящего инженерно-технического состава по охране труда. Я не сразу понял, чем вызван этот напор: вроде бы охрана труда не по профилю академии, да и преподаватель у нас по этому предмету один-единственный, скромный отставник без степеней и званий. А в техническом университете была даже кафедра охраны труда, возглавляемая профессором, – можем ли мы с ними конкурировать? Но ректор высказывал недовольство моей неразворотливостью, и я отправился в соответствующий отдел областной администрации.
Начальник отдела прозрачно намекнул, что мог бы лично сам поучаствовать в преподавании на курсах в нашей академии, а я пообещал непременно пригласить его для чтения лекций и участия в работе аттестационной комиссии. Я быстро подготовил необходимые документы, и академия получила лицензию на образовательную деятельность в области охраны труда. Тем самым ближайшая цель, которую преследовал ректор, была достигнута, и в вестибюле академии к вывешенным там ранее цветным копиям документов, удостоверяющих статус учебного заведения, добавилась еще одна лицензия.
Стал подбирать преподавателей. Разыскал юриста, отставного прокурорского работника, слывшего знатоком правовых вопросов охраны труда, пригласил инспектора из областного совета профсоюзов. Но набор слушателей проходил очень туго: большинство предприятий и организаций области не имело средств на обучение и аттестацию своих работников. Удалось обучить всего три группы, да потом еще несколько человек были аттестованы в индивидуальном порядке.
*
В не занятые другими делами часы я осваивал персональный компьютер да составлял программированные задания по теме «Обязанности вахтенного помощника капитана». Это было очень непростым делом, поскольку программируемый материал не содержал количественных характеристик и чаще всего состоял из утверждений, к которым невозможно было подобрать альтернативу – основу программированного контроля знаний.
Во многих случаях выручал придуманный мною прием, когда создается ситуация, в которой проверяемый оказывается в роли судьи или эксперта, оценивающего правильность суждений неких персонажей. Например: «Вопрос: Три практиканта обсуждают требования к составу ходовой навигационной вахты. Первый утверждает, что при его определении следует учитывать светлое или темное время суток; второй предполагает, что следует учитывать близость навигационных опасностей, а, по мнению третьего, если на судне имеется исправный авторулевой, то можно не включать в состав вахты матроса-рулевого. Кто из них прав? Ответы: 1. Первый и второй. 2. Первый и третий. 3. Второй и третий. 4. Все правы».
Правильный ответ – 1; чтобы к нему придти, необходимо сопоставить мнение каждого воображаемого практиканта с положениями соответствующей международной конвенции.
Вскоре книжечка с заданиями была напечатана и использовалась как для самоконтроля, так и для экзаменационной проверки.
К продолжению
| |
